7 Т.Д.Надькин Сталинская аграрная политика и крестьянство Мордовии

нов (например, весной 1942 г. было посеяно 85,5 % задания, весной
1943 г. — 84,5 %'). Кроме того, теми ресурсами, которыми располагала колхозная деревня, обработать и убрать уже засеянные площади было чрезвычайно трудно. Крайне низкой в колхозах была урожайность зерновых культур: в 1941 г. — 6,4 ц/га, 1942 — 4,1, 1943 — 3,1,
1944 — 4,0, в 1945 г. — 3,2 ц/га2. Валовые сборы составляли соответственно 512,4 тыс. т, 314,6 тыс., 221,1 тыс., 247,5 тыс., 195,1 тыс. т (см. прил. 10). Причины были не только в неблагоприятных погодных условиях (холодная зима 1941/1942 г., жаркое лето 1943 г.), но и в значительном ухудшении агротехнических мероприятий (рост ручного труда, снижение качества обработки почвы, норм высева на 1 га и т. д.), а также в отношении рядовых колхозников к труду.
Если сравнить с соседними регионами, то, пожалуй, не менее драматичное положение складывалось в Ульяновской и Пензенской областях. Так, в Ульяновской области, по данным Ю. В. Арутюняна, убранная площадь зерновых и бобовых культур в 1945 г. снизилась по сравнению с 1942 г. (за 1941 г. нет сведений) почти на 38 %, а средняя урожайность зерновых и бобовых составила 3,57 ц/га; в Пензенской области — соответственно 34 % и 3,9 ц/га. В Марийской АССР и особенно в Чувашской АССР такого резкого уменьшения посевных и убранных площадей в годы войны не было зафиксировано, а средняя урожайность составила соответственно 5,9 и 7,5 ц/га3.
С началом войны в Мордовской АССР, с одной стороны, сократилась роль МТС в посевных и уборочных работах, а с другой — существенно выросла доля ручного труда. На фронт в 1941 г. было отправлено большое количество различной техники (97 % автомашин и 20 % тракторов); из 5040 трактористов на фронт ушли 2105, из 705 комбайнеров — 320, а также и 197 шоферов4.
Машинно-тракторный парк МТС на всем протяжении войны испытывал недостаток в запасных частях, горюче-смазочных материалах, вследствие чего значительная часть тракторов выходила из строя, увеличивалось простаивание необходимой техники. Так, к весне 1943 г. необходимо было отремонтировать 2592 трактора из 2880 имевшихся, а смогли подготовить к работе 2255 (87 %)5, многие из которых уже давно устарели и требовали замены. Поставок же
1 История советского крестьянства Мордовии. Ч. 2. Саранск, 1989. С. 53-54.
2 Абрамов В. К. Мордовия в годы Второй мировой войны // Мордовия в годы Второй мировой войны. Саранск, 2006. С. 68.
3 Арутюнян Ю. В. Советское крестьянство в период Великой Отечественной войны. М., 1970. С. 431.
4 История советского крестьянства Мордовии. Ч. 2. С. 45.
5 Митин С. В. Указ. раб. С. 85.
181

тракторов и сельхозмашин для сельского хозяйства Мордовии практически не было до мая-июня 1945 г.1
Ощущалась нехватка рабочих лошадей: если к началу войны в колхозах было 82,3 тыс. лошадей, то к 1 августа 1942 г. — 65,6 тыс., к 1 июня 1944 г. — 38,7 тыс., а к 1 января 1945 г. — 33,6 тыс.2 Например, весной 1942 г. сев проводился при дождливой погоде, второпях, некачественными семенами, сеяли в основном ручным способом путем разбрасывания семян по полю, вместо пахоты проводили культивацию. С помощью техники засеяли только около 4/4 всей необходимой площади (150 тыс. га вместо 553,5 тыс. га3). Выработка на 1 трактор в среднем по колхозам Мордовии уменьшилась в годы войны с 401 га до 180 га4. По данным секретаря Мордовского обкома партии С. А. Ко-чергина, к 1945 г. парк сельскохозяйственных машин и инвентаря в колхозах сократился по сравнению с 1941 г. почти на 50 % (например, конные плуги — на 37,0 %, сеялки — на 33,4, культиваторы — на 48,0, молотилки — на 48,9, жатки-лобогрейки — на 54,8, сенокосилки — на 50,8 % и т. д.5). В связи с частичной мобилизацией тракторов в Красную армию, а также передачей тракторов освобожденным областям, тракторный парк МТС сократился с 3082 шт. на 1 января 1941 г. до 2833 шт., а его мощность — с 61 540 до 53 964 л. с. Кроме того, в 1945 г. 139 тракторов были выбракованы как пришедшие в полную негодность и еще 196 тракторов не восстановлены и не участвовали в полевых работах6.
Немалые трудности в годы войны переживала животноводческая отрасль Мордовии. Некоторое увеличение поголовья скота в начале войны было связано с его эвакуацией из оккупированных и прифронтовых районов Советского Союза. До республики дошло из намеченных 159 тыс. голов всего около 66 тыс. (41,5 %), в том числе 10 036 голов лошадей, 31 235 — крупного рогатого скота, 24 779 овец. По колхозам было распределено 42 766 голов скота всех видов7. Из-за нехватки кормов и помещений, а также плохого состояния прибывшего скота, колхозы и совхозы часть его не стали оставлять на зимовку, а сдавали в счет мясопоставок. На 1 января 1942 г. осталось 35 900 голов скота, а к 1 июля 1943 г. — всего 11 300 голов8.
1 Мордовия в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гт. Т. 2. С. 234.
2 Там же. С. 226,233,235.
3 Митин С. В. Указ. раб. С. 81.
4 ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 4. Д. 25. Л. 68.
5 Там же.
6 Мордовия в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 2. С. 231,233.
7 История советского крестьянства Мордовии. Ч. 2. С. 46.
8 Там же.
182

Больше всего за годы войны уменьшилось конское поголовье (почти на 60 %), вследствие не только отправки его на фронт (например, за 2,5 года войны — более 25 тыс. голов1), но и гибели от истощения (например, за первые три месяца войны — 2970 голов, за первое полугодие 1942 г. — 6400 голов2). Убыль поголовья свиней, овец и коз практически началась с неблагоприятного во всех отношениях 1943 г. К 1945 г. в целом поголовье свиней составило 40 % от уровня 1941 г., а поголовье овец и коз — 74 %. В отличие от других видов скота поголовье крупного рогатого скота (в том числе коров) существенно увеличилось: с 175,6 тыс. голов в 1941 г. до 227,8 тыс. в 1945 г. (почти в 1,3 раза) (см. прил. 20). С августа 1943 г. поголовье скота стало сокращаться, в том числе и по причине реэвакуации. На 10 октября 1943 г. из республики в освобожденные районы Московской, Орловской, Рязанской, Смоленской и Тульской областей было отправлено 3680 лошадей, 9593 голов крупного рогатого скота, 8397 овец3.
На всем протяжении войны планы государственных поставок хлеба оказывались довольно высокими и непосильными для выполнения, так как не учитывали реальных возможностей все больше ослаблявшейся войной и проводившейся аграрной политикой колхозной деревни. Такая ситуация складывалась во многом благодаря введенному с 1940 г. порядку обязательных поставок полеводческих культур на основе размеров закрепленной за колхозами пашни4, а не реально обрабатываемых посевных площадей. В 1942 г. было сдано государству 134,8 тыс. т (42,8 %), в 1943 г. - 93,0 тыс. т (42 %) (см. прил. 10). В то же время по отношению к плановым заданиям это составило в 1942 г. 46,8 %, а в 1943 г. - 42,0 %5. В результате за колхозами МАССР, по данным республиканского руководства, числились большие переходящие недоимки зерновых культур: в 1941 г. — 99 392 т, 1942 — 165 348, 1943 - 158 875, 1944 г. - 134 017 т6. Перешедшая на 1944 г. недоимка по зерновым культурам состояла из: а) задолженности по обязательным поставкам и натуроплате МТС — 126 891 т; б) ссуды — 7126 т. Кроме того, весной 1944 г. колхозам была вновь выдана ссуда 9807 т, то есть общая задолженность на 1 июля 1944 г. составляла 143 824 т. Из этой задолженности было списано 63 884 т и отсрочено до урожаев 1945 и 1946 гг. 39 313 т, а остальные 40 627 т включены
1 История Мордовской АССР. В 2 т. Т. 2. 1917-1981 гг. Саранск, 1981. С. 248.
2 Митин С. В. Указ. раб. С. 57,92.
3 Мордовия в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 2. С. 153.
4 Важнейшие решения по сельскому хозяйству за 1938-1940 гг. М., 1940. С. 365.
5 Митин С. В. Указ. раб. С. 83, 90.
6 ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 4. Д. 24. Л. 33.
183

в план заготовок 1944 г. Таким образом, в 1944 г. колхозы республики должны были сдать в виде обязательных поставок и натуроплаты МТС 132 218 т, а с учетом недоимок прошлых лет — 172 845 т. Было сдано 100 тыс. т, или 57,8 % от плана. Недоимки, переходящие на 1945 г., составили более 112 тыс. т, а, кроме того, еще 2 тыс. т пени1. Вся эта задолженность в основном приходилась на 840 (по другим сведениям, 8652) колхозов (более половины от всей численности), которые были не в состоянии выполнить эти задания. Только для погашения этой задолженности отдельные колхозы должны были сдать от 5 до 15 ц с каждого гектара зерновых культур, что было совершенно нереально. Очевидно, что члены этих колхозов прежде всего и обрекались на голодное существование.
В результате чрезвычайно низких урожаев 1942 и 1943 гг., с одной стороны, и значительных государственных поставок зерна (более 40 % от валового сбора) (см. прил. 10) — с другой, по районам республики вновь отмечались нехватка продуктов питания и распространение голода. «Миграция населения, плохое питание, неудовлетворительные жилищные и санитарные условия вызвали распространение разного рода болезней, в первую очередь инфекционных»3. В районах республики увеличилось число заболеваний сыпным тифом, туберкулезом, дизентерией, трахомой и т. д. В 1942 г. был зафиксирован всплеск заболеваний тифом: 66 на 10 тыс. чел. населения, в 1943 г. показатель снизился до 8,9, но уже в следующем году вырос более чем в 2 раза — до 19,8 (см. прил. 42).
Весной-летом 1943 г. в ряде районов МАССР (Козловском, Чам-зинском, Большеберезниковском, Кочкуровском, Ладском, Руза-евском, Саранском) были зафиксированы случаи опасного заболевания — септической ангины (лейкопении)4. Оголодавшие за зиму жители сельской местности, пытаясь как-то смягчить голод, шли на поля собирать перезимовавшее зерно, содержавшее токсические вещества, и использовали его в пищу. Массовые отравления нередко приводили к смертельному исходу, так как многим больным своевременно не оказывалась медицинская помощь. В то время самым эффективным мероприятием по предупреждению массовых заболеваний септической ангиной считался обмен населению перезимовавшего в поле зерна на доброкачественное. По указанию СНК МАССР и Мордовского обкома ВКП(б) в республике были организованы спе
1 ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 4. Д. 24. Л. 33.
2 Там же. Л. 85.
3 Мордовия в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 2. С. 278.
4 Мордовия. 1941-1945. С. 570.
184

циальные пункты обмена. Тем не менее случаи заболеваний фиксировались на всем протяжении войны и в первые послевоенные годы.
Продовольственные затруднения переросли зимой 1943/44 г. в голод, который стал широко распространяться в сельской местности и городах республики с весны 1944 г. В январе во многих районах и городах начались перебои с выдачей хлеба по карточкам. Например, рабочие и служащие Ардатова не получали хлеба по 7-8 суток, Тем-никова — по 6-7 суток1. Судьба жителей сел и деревень оказалась еще более тяжелой. Так, органы госбезопасности докладывали секретарю Мордовского обкома партии Петушкову о заболеваниях дистрофией по районам МАССР: в Кочкуровском районе — более 979 чел., в Болыпеигнатовском районе — 1000 чел.2
В апреле в результате проверки положения семей военнослужащих в Атяшевском районе было установлено их «исключительно серьезное положение». «Из-за неимения хлеба и других продуктов питаются разными отбросами, гнилью и другими суррогатами. Например, мясом павших лошадей, собирают перегнившую прошлогоднюю лебеду, сушат ее и толкут, перекапывают землю и собирают прошлогоднюю перегнившую картошку, толкут гнилую солому, собирают в лесу сережки и из всего этого приготовляют лепешки. В результате такого питания имеются случаи смертности, а также некоторые семьи так истощали, что не в состоянии ходить, лежат по несколько недель опухшие»3.
В летние месяцы положение не улучшилось. По данным Нарком-здрава МАССР, на 20 июня 1944 г. по районам Мордовии было зарегистрировано 7616 случаев заболеваний алиментарной дистрофией4. Ситуацию по отдельным районам в июне-июле можно проследить по следующим цифрам: Ладский район (на 20 июня) — 500 больных, из которых госпитализированы 70 чел., двое заболевших умерли5; Болдовский район (на 27 июня) — ПО чел. с отеками, подлежащих госпитализации, и 469 чел. с начинающимися отеками6; Козловский район (на 2 июля) — «выявлено 1500 чел. с алиментарной дистрофией», только в одном Мурзаевском сельсовете за май и июнь умерло 20 чел.7 В г. Саранске, по сведениям городского ЗАГС, за июль 1944 г.
1 Абрамов В. К. Указ. раб. С. 71.
2 Там же. С. 72.
3 Мордовия. 1941-1945. С. 575.
4 Там же. С. 592.
5 Там же.
6 Там же. С. 591.
7 Там же. С. 594.
185

умерло 74 чел., из них 20 (27 %) от истощения1. По сообщению секретаря Атяшевского райкома ВКП(б) (29 июля 1946 г.), за 1944 г. в районе умерло от голода 190 чел., опухших насчитывалось 3631 чел.2
Пожалуй, впервые за два десятилетия советской власти три года подряд фиксировался отрицательный прирост населения в сельской местности Мордовии: в 1942 г. родились 22 606, а умерли 25 685 чел., в 1943 - 10 638 и 15 520, в 1944 - 9917 и 14 476 чел. С 1945 г. положение стало постепенно выправляться: родились 10 414, а умерли 8451 чел., таким образом прирост населения составил 1963 чел. (см. прил. 40).
О сложившемся положении в деревне к концу войны могут дать представление письма жителей районов республики родственникам, прежде всего в действующую армию. Из письма А. С. Рединой, с. Спасск Болдовского района (май 1945 г.): «Дорогая сестренка, мы все обносились, добиться негде, у меня нет ни одной рубашки, хожу в одной смене, из обуви тоже ничего решительного, хожу в рваных галошах. Маруся, хлеба нет, картошки нет и не знаю, что будем делать и как будем жить, и травы нет, холод и она не растет, листья конев-ника не зеленеют, хоть бы их покушать»3. Из письма М. Г. Макарова, с. Яковщина, тот же район (июль 1945 г.): «Сыночек, живем мы хуже нищего, вот уже неделя, а у нас в доме не было ни куска хлеба, кто пожалеет Нюру, даст ей кусочек хлеба. Ребята ходят, ищут весь день коневник, козлецы, только этим и питаемся, а налоги большие, сельсовет требует»4.
Систематическое невыполнение планов поставок сельскохозяйственной продукции (в том числе накануне войны) вследствие различных объективных и субъективных причин вызывало ужесточение командно-административных методов решения накопившихся проблем. Огромные масштабы, и не только по причине мобилизации, приняла текучесть управленческих кадров на селе. По данным А. П. Солдаткина, председателей правлений колхозов в 1942 г. сменилось 75 %, в 1943 - 51,4, в 1944 - 33,3, в 1945 г. - 36,5 %; председателей сельских советов в 1943 г. сменилось 67,7 %, в 1944 — 51,9, в 1945 г. — 36,5 %; директоров совхозов в 1942 г. сменилось 70 %, в 1943 - 70, в 1945 г. - 40 %; директоров МТС в 1942 г. сменилось 30 %, в 1943 — 26,9, в 1945 г. — 33,3 %; районных уполномоченных Нарко
1 Солдаткин А. П. Голод в судьбе советского крестьянства Мордовии // Крестьянин в миру и на войне: матер. III Меркушкин, науч. чтений. Саранск, 2005. С. 186-187.
2 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 137. Л. 165.
3 Мордовия. 1941-1945. С. 699.
4 Там же. С. 712.
186

мата заготовок в 1943 г. сменилось 53,3 %, в 1944 г. — 18,7, в 1945 г. — 18,8 %!.
По отдельным районам и колхозам ситуация была еще более удручающей. Например, в 1942 г. в Чамзинском районе в 56 колхозах сменились 65 председателей правлений, половина из которых с формулировкой «как не справившиеся», в Теньгушевском районе в 44 колхозах сменились 53 председателя2. Согласно проверке в апреле 1945 г. состояния организаторской работы в 8 районах Мордовии (Ромодановский, Рузаевский, Лямбирский, Болдовский, Чам-зинский, Дубенский, Козловский и Большеигнатовский), многие председатели колхозов работали от полугода до года, руководители райкомов и райисполкомов нередко, нарушая Устав сельхозартели, просто назначали своих людей на вакантные должности3. Например, в колхозе «Первое мая» Рузаевского района с 1940 по 1944 г. сменились 4 председателя колхоза, из которых 2 были осуждены за «развал колхозного производства и личное обогащение»4, в колхозе «Мокша» Болдовского района почти за два года сменились 4 председателя, из которых 2 не избирались5.
Еще одним проявлением командных методов решения проблем в аграрной сфере и одновременно попыткой ужесточения «требовательности» стало возрождение, согласно постановлению ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1941 г., системы чрезвычайных партийных органов — политотделов МТС и совхозов6, а также увеличение обязательного минимума выработки трудодней колхозниками. Так, согласно постановлению СНК и ЦК ВКП(б) от 13 апреля 1942 г., этот «минимум» для трудоспособных колхозников был повышен до 120 трудодней (вместо 80 трудодней для Мордовской АССР по постановлению ЦК и СНК в мае 1939 г.), кроме того, он устанавливался и для подростков — членов семей колхозников и составлял 50 трудодней в году7.
Оказались ли эти и ряд других «чрезвычайных» методов эффективными, могли ли они обеспечить стабильность функционирования колхозно-совхозной системы в условиях войны? Очевидные факты говорят о том, что к концу войны негативные явления в аграрной сфере только обострились, об упадке сельскохозяйственного про
1 Мордовия в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 2. С. 16, 18, 22, 24.
2 Мордовия в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 2. С. 16.
3 ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 4. Д. 29. Л. 5.
4 Там же.
5 Там же.
6 КПСС в резолюциях и решениях съездов... Т. 7. М., 1985. С. 260.
7 Там же. С. 281-282.
187

изводства в колхозном секторе знало не только партийно-советское руководство республики, но и информировался ЦК ВКП(б). В колхозах значительно упала трудовая дисциплина, и на время большую роль стало играть личное подсобное хозяйство, что было своеобразной ответной реакцией на проводимую государством политику «требовательности» в деревне. Это было понятно, тем более что, по данным самих руководителей МАССР (конец 1945 г.), во многих колхозах 5-6 лет (то есть включая и довоенные годы) хлеба на заработанные трудодни не выдавалось1. В среднем стоимость одного трудодня составляла 100-300 г вместо 3-4 кг в 1940 г.2 «Даже образцовые колхозы, например «Новая жизнь» Инсарского района, выдавший в 1944 г. по 650 г зерна на трудодень (при средней выработке колхозником 257 трудодней), не обеспечили крестьянские семьи продовольствием»3. Исключение на селе составляли механизаторы, которые получали от 2,0 до 2,5 кг зерна на трудодень4.
В годы войны личное подсобное хозяйство колхозной семьи стало основным источником обеспечения ее продуктами питания и денежными средствами. Государство было вынуждено в этом вопросе пойти на уступки, чтобы, с одной стороны, колхозники не вымерли с голода, а с другой — ЛПХ стало еще одним источником пополнения государственных доходов. Так, часть сельхозпродукции, полученной в ЛПХ, колхозники были вынуждены отдавать государству в виде натуральных налогов или продавать на рынке, чтобы уплатить денежные налоги (например, единый денежный сельхозналог, военный налог с 1942 г.) и подписаться на государственные военные займы.
Очевидная, на наш взгляд, несостоятельность тезиса об эффективности колхозной системы в годы войны, о том, что она якобы выдержала это испытание, ни в коей мере не может бросить ни малейшей тени на героический подвиг советского народа и его основной социальной страты — крестьянства. Как справедливо отмечают М. А. Вылцан и В. В. Кондрашин, «опасность отодвинула на задний план противоречия между крестьянами и сталинским диктаторским режимом. В подавляющей своей массе они, как и весь народ, действительно сплотились вокруг верховного руководства. В этом не было ничего необычного, так как в условиях внешней угрозы социальная база любых режимов, как правило, расширяется»5. «В годину смер
1 ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 4. Д. 337. Л. 66.
2 Там же. Д. 29. Л. 25
3 Мордовия в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 2. С. 236.
4 Митин С. В. Указ. раб. С. 121.
5 Вылцан М. А. Крестьянство и сельское хозяйство СССР в годы Великой Отечественной войны // Общество и власть. XX век. Саранск, 2006. (Тр.; т. 5 (122)). С. 51.
188

тельной опасности для Родины крестьяне смогли подавить обиды и унижения и стали стойкими защитниками страны, как в тылу, так и на фронте»1.
Крестьянство Мордовской АССР выполнило свою миссию по обеспечению фронта и военной промышленности необходимым продовольствием и сырьем. Прежде всего, за 5 лет (1941-1945 гг.) государству было сдано около 600 тыс. т хлеба (см. прил. 10), а также значительное количество другой продукции, что стало существенным вкладом Мордовии в дело победы над врагом. Свыше 76 тыс. колхозников, колхозниц и других специалистов сельского хозяйства были награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.)»2. Жители сел и деревень Мордовии героически проявили себя и на фронте: 90 из 106 Героев Советского Союза — уроженцев Мордовии были по социальному положению из крестьянских семей3.
Патриотический подъем в ответ на вторжение германских войск своим размахом намного превзошел всплеск антисоветских и прогерманских проявлений в сельской местности (см. гл. 5).
Кроме фактически бесплатного участия в общественных работах в колхозах, колхозное крестьянство активно оказывало добровольную помощь фронту личными средствами. В Фонд обороны колхозники внесли около 40 тыс. ц зерна, 20 тыс. ц картофеля, около 7 тыс. ц мяса. Колхозное крестьянство Мордовии приняло активное участие в общенародном движении по сбору средств на строительство боевой техники. Так, на средства тружеников республики были построены звено боевых самолетов «Советская Мордовия» и танковая колонна «Мордовский колхозник»4. Значительные суммы были получены от крестьян в виде подписки на государственные военные займы (за 1942-1945 гг. — более 97,0 млн из 250,8 млн руб.5). Колхозники оказывали поддержку фронту, участвуя в сборе теплых вещей (валенок, шерстяных носков, варежек, полушубков и др.) для бойцов Красной армии.
Помимо фронта помощь продовольствием, трудовыми и материальными ресурсами оказывалась и районам, освобождаемым Красной армией от фашистской оккупации. В 1942 г. колхозники республики
1 Вылцан М. А. Крестьянство и сельское хозяйство СССР в годы Великой Отечественной войны // Общество и власть. XX век. Саранск, 2006. (Тр.; т. 5 (122)). С. 52.
2 История советского крестьянства Мордовии. Ч. 2. С. 61.
3 Мордовия в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 1. С. 372-380.
4 Там же. Т. 2. С. 382.
5 Там же. С. 141.
189

создали специальный фонд помощи Подмосковью, в который поступали деньги, зерно, скот, вещи1. С 1943 г. помощь освобожденным районам приняла более широкий размах: жители республики помогали восстанавливать Сталинград и другие промышленные города, в январе 1943 г. в Воронежскую область было отправлено 50 автомашин, было взято шефство над г. Гомелем и четырьмя Гомельскими районами Белорусской ССР, осуществлялась реэвакуация скота, в конце 1943 — начале 1944 г. на Украину были отправлены 50 трактористов, 100 тракторов и 60 тракторных плугов2.
В годы Великой Отечественной войны колхозное крестьянство Мордовии, несмотря на тяжелейшие условия труда и жизни, выполнило свой долг по снабжению фронта и военной промышленности необходимым продовольствием и сырьем. Однако это стало следствием общего патриотического подъема и трудового героизма советского крестьянства, а не одним из показателей эффективности колхозного производства и командно-административных методов управления колхозной системой.
Деревня Мордовии во второй половине 1940-х — начале 1950-х гг.
Победоносное окончание Великой Отечественной и Второй мировой войн, несмотря на огромные людские и материальные потери, внушало простым советским людям гордость за свою социалистическую Родину, оптимизм и надежду на скорое улучшение жизни.
Тяжелые последствия войны переживала и Мордовская АССР, хотя на ее территории не было военных действий и она не подвергалась налетам вражеской авиации. Во время войны производство промышленной и сельскохозяйственной продукции сократилось. В особенно критическом положении оказалось сельское хозяйство Мордовии. Так, население в колхозах республики с конца 1940 г. по конец 1944 г. уменьшилось с 701 до 631 тыс. чел., а число трудоспособных — с 342 до 208 тыс. чел.3
Подробно о сложившейся ситуации можно узнать из записки первого секретаря Мордовского обкома ВКП(б) С. А. Кочергина и председателя Совета министров МАССР Н. Я. Тингаева, направленной 6 февраля 1947 г. Председателю Совета министров СССР И. В. Ста
1 Мордовия в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 2. С. 148.
2 Митин С. В. Указ. раб. С. 118-119.
3 История Мордовской АССР. Т. 2. С. 259.
190

лину1. В ней дается в целом объективная оценка состояния сельского хозяйства МАССР, возможностей выполнения планов и содержатся конкретные предложения, что необходимо сделать для успешного проведения весеннего сева 1947 г.
Так, в частности, руководители республики подчеркивали, что «Мордовская республика в экономическом отношении всегда являлась самой отсталой в Советском Союзе и пять тяжелых неурожайных лет, вызванных сильной засухой, еще в большей степени отразились на экономике сельского хозяйства. Если недороды в связи с засухой 1932 и 1936 гг. задержали развитие и укрепление многих колхозов, то двухлетняя засуха 1938 и 1939 гг. и годы войны привела к серьезному ослаблению большинства колхозов. Посевные площади колхозов сократились на 284 тыс. га, или на 30 % против 1940 г.»2, а по всем категориям хозяйств на 305,2 тыс. га, или на 29 %3. Колхозы ежегодно отставали с проведением сельскохозяйственных работ и, как следствие, получали низкие урожаи, не выполняли планов сдачи государству сельскохозяйственных продуктов (хлеба, мяса и т. д.). «Валовые сборы зерна сократились с 36 850 тыс. пуд. в 1940 г. до 11 910 тыс. пуд. в 1945 г.4, количество сдаваемого хлеба государству уменьшилось с 15 506 тыс. пуд. в 1940 г. до 3242 тыс. пуд. в 1946 г.». В 1385 колхозах республики из 1623 выдача хлеба по трудодням в 1946 г. не производилась, кроме выдачи авансов по 50-150 г. в счет 15 % отчислений от сданного колхозниками хлеба государству. Из потребности семян зернобобовых культур для весеннего сева 1947 г. 3827 тыс. пудов в колхозах было засыпано только 1172 тыс. пудов (то есть 30 %)5.
Кроме того, 1150 колхозов числились в хронически отстающих. На протяжении многих лет в них не обрабатывались 263 тыс. га, которые оставались в залежах. Они имели задолженность по внесению средств в неделимые фонды в сумме 29 млн руб. и в результате не могли пользоваться государственными кредитами. Для выполнения пла
1 Руководство МАССР в начале 1946 г. уже обращалось с просьбой о помощи к секретарю ЦК ВКП(б) г. М. Маленкову в письме «О ходе подготовки к весеннему севу 1946 г. в Мордовской АССР» (см.: ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 4. Д. 337. Л. 67), а в июле - к Председателю Совета министров СССР И. В. Сталину об оказании дополнительной помощи к осенней посевной кампании. См.: Там же. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 137. Л. 395.
2 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 138. Л. 90.
3 Отрицательная динамика посевных площадей с 1942 г. по 1945 г. отражена в приложении 5.
4 Согласно статистическому сборнику «Мордовская АССР за годы Советской власти (в цифрах)» (1967 г.), по всем категориям хозяйств валовой сбор зерновых уменьшился с 630 тыс. т в 1940 г. до 217 тыс. т в 1945 г. (то есть в 2,9 раза).
5 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 138. Л. 90.
191

на сдачи государству сельхозпродукции эти колхозы должны были сдать с одного гектара посева зерновых культур по 6,18 ц зерна, по 2835 л молока от каждой колхозной коровы, а для выполнения плана мясопоставок сдать до 60 % всего поголовья общественного стада.
Среди отстающих колхозов имелись десятки, которые осваивали не более 40 % пашни, на протяжении шести лет ни разу не рассчитывались с государством по сдаче сельхозпродуктов, не выдавали колхозникам хлеба по трудодням1. Им было не под силу выполнение плана и в 1947 г., так как они должны были сдать до 15 ц зерна с каждого гектара посева, по 3-4 тыс. л молока от каждой коровы, для выполнения плана мясопоставок сдать все поголовье общественного животноводства. Руководители Мордовии отсюда делали правильный вывод, что такое положение создает неуверенность у колхозников в получении доходов по трудодням, снижает заинтересованность в труде, ведет к ослаблению трудовой дисциплины, росту хищений в колхозах зерна и к массовым нарушениям устава сельскохозяйственной артели, то есть стремлению защищать личное хозяйство2.
Существенно ослабла и материально-техническая база колхозов и совхозов. В результате изношенности машин и недостаточного снабжения республики запасными частями за годы войны многие трактора и сельскохозяйственные машины пришли в полную негодность. Парк пятнадцатисильных тракторов МТС сократился с 4100 в 1940 г. до 2877 в 1946 г. (или на 30 %). За годы войны тракторных и конных сеялок стало меньше на 33 %, конных и тракторных молотилок — на 32, жаток — на 47, автомашин — на 94 %3.
В колхозах МАССР остались 23 693 рабочие лошади, то есть их количество уменьшилось по сравнению с довоенным на 40 %. В 1940 г. на каждую рабочую лошадь приходилось 21,7 га пашни, а в 1946 г. — 52 га. В пяти колхозах совершенно отсутствовали рабочие лошади, в 175 колхозах при наличии пашни по 1000-1500 га имелось от одной до пяти рабочих лошадей, по одной-две конные сеялки, не было молотилок и культиваторов4. «Такая необеспеченность колхозов тяглом и сельскохозяйственными машинами ежегодно приводит, — писали авторы записки Сталину, — к недопустимой затяжке сельскохозяйственных работ — весенний сев продолжается 50-60 дней, более 50 % пара поднимается в июле и августе, озимый сев затягивается до октября»5. Имеющийся тракторный парк в МТС
1 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 138. Л. 90-91.
2 Там же. Л. 91
3 Там же. Л. 92.
4 Там же. Л. 91-92.
5 Там же. Л. 92.
192

и живое тягло колхозов в допустимые агротехнические сроки (то есть за 10-12 дней) могли выполнить лишь 417 тыс. га, или 49,7 % объема весенних работ в переводе на пахоту. Для успешного проведения сева в эти сроки недоставало 4380 условных пятнадцатисильных тракторов. Имевшиеся тракторные и конные сеялки при выполнении установленных норм выработки в состоянии были посеять только 63 % площади зернобобовых культур, а уборка была механизирована лишь на 17 %4.
Большим бедствием для послевоенной советской деревни стала засуха 1946 г., которая сначала охватила Молдавию и Украину, а затем основные зерновые районы России. Под ударом засухи оказалась и территория Мордовской АССР. В засушливые 1921 и 1924 гг. на ее территории осадков выпало гораздо больше, чем за тот же период 1946 г.2 Со второй декады мая по вторую декаду июня (то есть 40 дней) не было дождей при температуре воздуха в среднем +33,6°С. «Так, только за 1946 г. совершенно погибло 50,6 тыс. га озимых хлебов, или 18,3 % всего озимого клина, — а остальные посевы оказались настолько изреженными, что урожай их не превышал 20-25 % нормального»3.
С точки зрения республиканского руководства, план восстановления сельского хозяйства не предусматривал «серьезного пополнения машинно-тракторного парка МТС и колхозов» и тем самым не решал «коренных нужд сельского хозяйства Мордовской республики»4, которая к тому же по обеспеченности средствами производства сельского хозяйства отставала от соседних регионов: например, по сравнению с Пензенской областью на 100 га пашни по пятнадцатисильным тракторам — в 1,3 раза, комбайнам — в 2 раза, сеялкам — в 2 раза, культиваторам — в 2,2 раза5.
С. А. Кочергин и Н. Я. Тингаев обратились за помощью к И. В. Сталину с надеждой, что он волевым решением снимет многие назревшие проблемы. Они просили уже в плане 1947 г. предусмотреть завоз в МТС республики 2,5 тыс. пятнадцатисильных тракторов, из них 1,5 тыс. к началу весеннего сева, 1 тыс. тракторных плугов, 500 тракторных сеялок, 500 культиваторов, 300 тракторных молотилок, 450 комбайнов, 250 автомашин и т. д.; для колхозов конных плугов — 2 тыс., конных сеялок — 1 тыс., культиваторов — 600,
1 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 138. Л. 93.
2 Там же. Д. 137. Л. 352.
3 Там же. Д. 138. Л. 92.
4 Там же. Л. 94.
5 Там же.
193

жаток-самосбросок — 750, конных молотилок с приводами — 500, сортировок — 850, триеров и грузовых автомашин — 300; отстающим колхозам списать недоимки по зерну, молоку и мясу, а также недовнесенные суммы средств в неделимые фонды; для весеннего сева 1947 г. отпустить колхозам семенную ссуду яровых зерновых в количестве 2140 тыс. пуд. с условием возврата ее из урожая 1947 г.; оказать единовременную помощь колхозникам отпуском хлеба в продажу в количестве 60 тыс. пуд.1 Возможно, в тех условиях данную просьбу руководства республики полностью выполнить не имелось объективных возможностей, но учесть изложенную в ней озабоченность за судьбу сельского хозяйства было необходимо.
Только с 1948-1949 гт. ситуация с ввозом сельскохозяйственной техники в Мордовию стала меняться в лучшую сторону. Например, если в 1948 г. от Сталинградского, Харьковского, Челябинского, Алтайского и других заводов было получено 532 трактора, 377 тракторных плуга, 58 культиваторов, то в 1949 г. — уже 800 тракторов, 100 самоходных комбайнов, 45 грузовых автомашин, 500 тракторных плугов, 450 культиваторов2.
Существующие идеологические установки не позволяли руководству государства пойти дальше по пути хотя бы частичной «либерализации» жизни в деревне. Напротив, реализация разработанных грандиозных планов по восстановлению и развитию сельского хозяйства (то есть выходу из кризиса) на послевоенные годы потребовала возврата в отношениях с деревней к «лучшим» традициям начала 1930-х гг. Однако даже при массовом применении жестких мер решить поставленные задачи в полном объеме оказалось нереально как по объективным, так и по субъективным причинам.
19 сентября 1946 г. Совет министров СССР и ЦК ВКП(б) принял известное постановление «О мерах по ликвидации нарушений устава сельскохозяйственной артели в колхозах»3, которое, конечно, способствовало наведению относительного порядка в отношениях местных властей и колхозов. Так, раздутый штат административно-управленческого аппарата «съедал» в колхозах республики до 25 % всех трудодней, были вскрыты грубые нарушения «демократических основ управления сельскохозяйственной артелью», выявлены самовольные захваты колхозных земель, а также случаи использования их без соответствующего разрешения Советом министров МАССР на площади 1692 га у 159 колхозов 273 организа
1 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 138. Л. 95.
2 Ломшин В. А. Крестьянство и власть Мордовии в послевоенный период (1946 — середина 1950-х гг.): дис. канд. ист. наук. Саранск, 2003. С. 31.
3 КПСС в резолюциях и решениях съездов... Т. 8. С. 55-61.
194

циями и учреждениями. В то же время реализация этого постановления должна была в корне пресечь «раздувание личного хозяйства в ущерб общественному»1, что однозначно ударяло по жизненным интересам колхозников, выживающим только благодаря ему.
После выхода постановления от 14 сентября 1946 г. в Мордовии были созданы комиссии, которые стали регулярно проводить контрольные обмеры земель крестьянского подворья. Выявленные земельные «излишки» (то есть сверх разрешенных уставом норм землевладения) немедленно конфисковывались вместе с урожаем2. Согласно информации о выполнении постановления, на 1 января 1947 г. по республике было обмерено 169 108 приусадебных участков колхозников, 14 781 — рабочих и служащих, 17 078 — единоличников. В результате выявлено 45 889 нарушений в приусадебных участках у колхозников, а отрезано 2154 га (в среднем — по 0,046 га); 4344 нарушений у рабочих и служащих, а отрезано 322 га (в среднем — по 0,074 га); 5046 нарушений у единоличников, а отрезано 314 га (в среднем — по 0,062 га). Изъято полностью приусадебных участков как незаконно предоставленных у 6345 лиц общей площадью в 1275 га (0,2 га) и 1619 га «самовольно» захваченных земель у 159 колхозов 273 организациями и учреждениями. Таким образом, было возвращено колхозам 5757 га «самовольно» захваченных земель, что, конечно, по сравнению с общей площадью колхозных земель было каплей в море. Кроме того, в связи с отменой пункта 2 действующего во время войны постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 7 апреля 1942 г. 418 колхозам были возвращены 16 217 га от 1403 организаций и учреждений3.
В 1946 г. территорию Мордовии, как многие регионы Советского Союза, поразил сильнейший голод, причиной которого стали не только засуха, но и проводимая в духе эпохи «военного коммунизма» и коллективизации политика «продразверстки». Послевоенный голод, как и голод 1932-1933 гг., голод во второй половине 1930-х гг. и в период войны, долгое время по идеологическим причинам замалчивался в Советском Союзе, а официально признавался лишь голод начала 1920-х гг. Для широкого читателя (жители многонациональной деревни Мордовии помнили о голоде в советское время) нелицеприятные факты из истории страны «победившего социализма» стали известны только во второй половине 1980-х гг.
О масштабах послевоенного голода в деревне Мордовской АССР можно судить по сведениям, которые содержатся в материалах засе
1 Ломшин В. А. Указ. раб. С. 57.
2 ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 4. Д. 229. Л. 33.
3 Там же. Д. 339. Л. 21-22.
195

даний райисполкомов, по данным Министерства здравоохранения, спецсообщениям министра внутренних дел председателю Совета министров МАССР Тингаеву, а также из многочисленных писем из голодной деревни в армию.
В качестве примера приведем выдержки из заседания исполкома Краснослободского районного Совета депутатов трудящихся от 29 июня 1946 г., на котором рассматривался вопрос о заболевании дистрофией в районе. «Произведенным обследованием с выездом в населенные пункты 25 июня 1946 г. в районе имеется дистрофиков в 229 семьях военнослужащих, погибших на фронте Отечественной войны и инвалидов с количеством 780 чел., из них госпитализированы в райбольницу 33 чел., в том числе трактористов 3 чел. Дальнейшее госпитализирование дистрофиков не представляется возможным из-за перегруженности райбольницы.
Случаи дистрофии обнаружены по населенным пунктам в 15 сельских советах... Особенно угрожающее положение с ростом дистрофии в сельсоветах: Русско-Маскинском — 101 чел., Потякшенском — 141, Чукальском — 164, Слободско-Дубровском — 89, Пригородном — 99... Рост дистрофиков в районе с каждым днем увеличивается. Зарегистрированы и взяты под контроль райздравотделом особо нуждающиеся семьи, находящиеся на грани заболевания дистрофией — 278, в них членов семей — 1067 чел.»1. «В колхозе им. Кирова с. Селищи колхозник Немов Трофим (из спецсообщения министра внутренних дел МАССР Николаева. — Т. Н.) будучи несколько дней без хлеба, употребил в пищу имеющуюся у него кошку. Такие случаи не единичны»2.
Председатель райисполкома Ельниковского районного Совета депутатов трудящихся сообщил Тингаеву 6 июля 1946 г., что в «районе установлены случаи заболевания взрослого населения, а также детей дистрофией. Так, из 25 случаев заболевания 4 в наиболее резкой форме (опухоль)»3.
Министр внутренних дел республики Николаев извещал председателя Совета министров: «По полученным данным, в Инсарском районе на 1 июля 1946 г. выявлено больше 80 случаев заболеваний дистрофией, из которых 32 чел. лежат в больнице. Большое распространение дистрофии выявлено: Казеевка — 28 чел., Арбузовка — 26, Сиал-Пятина — 10, Шадым-Рыскино — 9 чел.»4.
1 Мордовия. 1941-1945. С. 728.
2 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 137. Л. 57.
3 Там же. Л. 18.
4 Там же. Л. 27.
196

Председатель Лямбирского райисполкома в начале июля докладывал Тингаеву следующее: «Ввиду появления отдельных фактов в районе опухоли колхозников от недоедания, была создана комиссия... которая проверила из 18 — 10 сельских советов. При этом выявлено ослабленных с появлением частичной опухоли 136 чел. и нуждающихся в немедленной поддержке 304 чел. Например, в Татарско-Тавлинском сельсовете — 43 чел. и 20 чел. с появлением опухоли, в Болотниковском сельсовете — 110 чел. с появлением опухоли, в Смольковском сельсовете — 55 чел. Не оказание помощи 136 чел. может привести через 4-5 дней к сильному истощению — дистрофии...»1.
Подобное положение отмечалось и в ряде других районов республики. Например, в Кадошкинском районе от недоедания болели 260 чел., из которых 30 % госпитализированы, а всего на учете состояло 1050 семей, которым требовалась немедленная помощь; в Болыиеигнатовском районе остронуждающихсяв продовольствии насчитывалось 45 % семей2; в Пурдошанском районе в некоторых селах болело до 25 % населения3. Секретарь Рыбкинского райкома партии в июне 1946 г. телеграфировал в Совет министров МАССР и обком ВКП(б): «Ежедневное райком обращаются сотни голодных с просьбой об оказании помощи»4.
Особенно тяжело жили семьи колхозников и единоличников, чьи отцы и сыновья погибли или находились еще в армии. Они оказались к тому же беззащитными перед произволом местных властей. В Ардатовском, Ичалковском, Большеигнатовском и других районах члены семей военнослужащих, «впавшие в крайнюю нужду», собирали милостыню. Среди них: «вдовы погибших фронтовиков Е. И. Эрютина и Б. И. Горбунова, мать трех воинов Е. А. Аравае-ва в Большеигнатовском районе, престарелая мать четырех воинов П. Ф. Кожаева и мать трех воинов г. И. Старчкова в Ардатовском районе»5. В несколько лучшем положении были те семьи, в которые уже вернулись демобилизованные из армии мужчины.
Из районов вместе со сводками о распространении голода шли просьбы об оказании срочной помощи. Но в ответ руководство республики могло ответить лишь то, что удовлетворить их не имеет возможности.
1 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 137. Л. 27.
2 Там же. Л. 18.
3 Там же. Д. 159. Л. 24.
4 Мордовия. 1941-1945. С. 730.
5 Там же.
197

Из-за разрушительных последствий войны, неблагоприятных природных условий в первый послевоенный год зерна было собрано мало, но с учетом имеющихся в стране запасов и резервов его все же хватило бы для обеспечения семенным материалом посевов и для снабжения продовольствием нуждающегося населения. Однако традиционно во главу угла ставились задачи выполнения селом любой ценой поставленных планов государственных заготовок зерновых культур, продукции животноводства и так далее. Так, даже когда уже были очевидны последствия засухи, на бюро обкома ВКП(б) утвердили план сдачи государству зерна из урожая 1946 г. в количестве 147 419 т1, в том числе 72 314 — обязательные поставки колхозов, 32 761 — натуроплата за работы МТС, 32 335 т — возврат ссуд колхозами2. Для того чтобы выполнить государственный план, в колхозах и совхозах изъяли семенное и продовольственное зерно, включая частично предназначенное к выдаче колхозникам по трудодням. Тем не менее план хлебосдачи в Мордовии выполнили лишь на 37,3 % (см. прил. 10). Руководителям республики Кочерги-ну и Тингаеву был объявлен выговор за «...непринятие мер к выполнению плана хлебозаготовок и нечестное отношение к интересам государства...»3.
Выполняя постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) от 27 сентября 1946 г. «Об экономии в расходовании хлеба», Совет министров Мордовской АССР и обком партии 29 сентября постановили: «2. Сократить расход хлеба по пайковому снабжению населению на 990 т к уровню сентябрьского плана, произведя это сокращение за счет:
...а) уменьшение с 1 октября на 70 % фонда хлеба, выделяемого для снабжения населения, проживающего в сельской местности...;
...сократить контингент снабжаемых в сельской местности на 151 961 чел., в том числе за счет иждивенцев, рабочих и служащих совхозов, подсобных хозяйств и МТС, рабочих и служащих предприятий и учреждений местной промышленности, промысловой кооперации, рабочих и служащих лесоохраны. Оставить на октябрь контингент снабжения хлебом работающих в сельской местности в количестве 25 ООО чел.;
1 При этом с колхозов была списана задолженность по сдаче зерна в фонд Красной армии в размере 8386 т и отсрочена задолженность колхозов, подлежащая погашению в 1946 г. до 1947-1948 гг. в количестве 115 536 т. См.: ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 4. Д. 189. Л. 20. Таким образом, без этих «скидок» общее количество сдаваемого государству зерна в 1946 г. могло составить 271 341 т.
2 ЦГА РМ. Ф. 269-П. Оп. 4. Д. 189. Л. 20.
3 Там же. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 137. Л. 391.
198

...г) уменьшение с 1 октября 1946 г. нормы выдачи хлеба всем иждивенцам с 300 г до 250 г в день на человека, а детям — с 400 до 300 г»1.
Каждому району выделялась определенная квота по снабжению хлебом, и превысить ее руководство Мордовии, видимо, не могло.
Жители русских, мордовских и татарских селений пытались донести до родственников и односельчан, находившихся в вооруженных силах, свою боль и надежду на помощь. В течение 1946 г. в армию из Мордовии шли тысячи писем, в которых крестьяне рассказывали о своей беспросветной жизни. Практически все они просматривались органами военной цензуры и скорее всего не дошли до адресатов. Так, в ЦГА РМ в фонде Совета Министров МАССР содержатся наиболее характерные выдержки из этих писем, направленные министром госбезопасности МАССР Корниенко председателю Совета министров МАССР Тингаеву. С жалобами на налогообложение (сведения за апрель-май 1946 г.) было выявлено 1105 писем, с жалобами на материально-бытовые условия и продовольственные затруднения (апрель-август и октябрь 1946 г.) — 7358, с жалобами на плохую работу колхозов и их руководителей (апрель-октябрь 1946 г.) — 1472. По нашим подсчетам, в архивных делах имеются выдержки из писем с жалобами на продовольственные затруднения как минимум из 25 районов Мордовской АССР. Кроме того, в письмах из 17 районов (Ардатовский, Атяшевский, Атюрьевский, Большеигнатовский, Ель-никовский, Зубово-Полянский, Ковылкинский, Козловский, Крас-нослободский, Мельцанский, Майданский, Пурдошанский, Рыбкин-ский, Саранский, Старошайговский, Торбеевский, Теныушевский) отмечены конкретные факты отсутствия продовольствия, голода и заболеваний дистрофией2.
Чтобы понять всю тяжесть положения народа-победителя, голодавшего в десятках деревень и сел разных районов Мордовской АССР, приведем выдержки из этих писем.
Из письма М. И. Киргизовой, с. Чукалы Козловского района (датировано 10 апреля): «Живу очень плохо, хлеба нет, картофеля тоже. Дети голодают. Приезжай быстрее домой, а то я детей отправлю в детский дом, так как я не в силах их воспитать. Детей посылаю собирать, но они не идут»3.
Из письма В. Г. Родькиной, с. Рыбкино Рыбкинского района (датировано апрелем): «Мы живем голодные и, наверное, придется уми
1 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 130. Л. 484.
2 Там же. Д. 136-137.
3 Там же. Д. 136. Л. 299.
199

рать. Едим только гнилой картофель, который собираем с поля, и его не хватает. Здоровье мое плохое, еле хожу по земле, потому что плохое питание»1.
Из письма А. Чубуковой, с. Сакаевский Майдан Теньгушевского района (датировано маем): «Надоела эта собачья жизнь и голод. Хоть бы 200 г в день хлеба, а то нет ни крохи, и чем это кончится, не знаю. Проклятая работа, на которой я не могу заработать на хлеб, не говоря уже об обуви и так далее. Вот теперь бы ты посмотрел на наших людей: кожа и кости. Ведь форменным образом голодуют. В войну было лучше. А теперь, черт побери, подтягивает живот к позвоночнику»2.
Из письма Д. А. Калабаевой, с. Сабанчеево Атяшевского района (датировано 15 мая): «Сейчас подошла весна, распускаются листья, и мы переходим на подножный корм. Хлеб едим из одних листьев. Наверное, умрем с них. Митя в школу не ходит, потому что разутый и раздетый»3.
Из письма А. А. Стришкиной, с. Николаевка Дубенского района (датировано 1 июня): «Живу очень плохо, хлеба нет ни крошки, вторую неделю бьюсь без хлеба, как рыба об лед. Не знаю, как буду в дальнейшем жить. Помощи нам не оказывают ни в чем»4.
Из письма А. Курковой, с. Летки Старошайговского района (датировано 16 июня): «Жизнь наша очень плохая. Нет у нас ни кусочка хлеба, ни одной картошки. Все мы лежим опухшие и, наверное, нам придется погибнуть голодной смертью. Да еще наложили на нас большие налоги и теперь ходят каждый день и требуют выплаты. Что нам делать? И так нет ничего, да последний литр молока отбирают»5.
Из письма П. А. Судаковой, с. Токмово Майданского района (датировано 20 июня): «Дорогой мой сыночек Коля! Я замираю с голода, нет ни хлеба, ни картошки, и не знаю, где что брать. Продать нечего, заработать негде и некому... на огородах все посохло, ныне будет большая голодовка. Если есть у тебя деньги, то пришли, я совсем замираю с малыми детьми с голода. Сама болею, есть нечего, вся распухла»6.
Из письма Ф. Едихановой, с. Старое Аллагулово Рыбкинского района (датировано 22 июня): «...положение у меня очень тяжелое. Из сельсовета ничего не помогают, а, наоборот, заставляют платить налоги — 600 руб. Где же я возьму такую сумму, когда не только хлеба, даже
1 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 130. Л. 300.
2 Там же. Л. 317.
3 Там же.
4 Там же. Д. 137. Л. 49.
5 Там же. Л. 52.
6 Там же. Л. 47.
200

ложку щей не вижу. Раньше хоть был гнилой крахмал, а сейчас и его нет. От голода сама себя не могу таскать... Скоро от голода погибну»1.
Из письма Т. Т. Власкиной, д. Советская Америка Краснослободского района (датировано 28 июня): «Степа, я вчера тебе писала письмо, а сегодня пишу обратно. Решила в последний раз хоть поговорить с тобой, а то скоро погибну с голода, потому что все посохло, объявляется смертельная голодовка. Если ты скоро нас не возьмешь, то погибнем. Прощай. Засуха не только у нас, а во всех областях. Люди хоть умирать будут вместе, а я страдала, страдала и так погибну без тебя... Если, как ты говорил, тебя до октября не отпустят, то нас уже не будет на свете. Прощай, может быть, тебе придется жить с новой женой»2.
Из письма Ф. К. Алемаева, с. Большое Игнатово (датировано 5 августа): «Уважаемый сын, сообщаю, что живем плохо, ждем еще хуже. Урожай плохой, из колхоза ждать нечего, и раньше ничего не давали. Народ бросается кто куда, иначе умрешь с голода. Надо кормиться, да налоги дерут дуром, так что жить невозможно. Что мы сейчас едим, ни животные, ни звери не едят этот хлеб. Жизни здесь нет и не предвидится, народ пухнет с голода»3.
Из письма И. Е. Кочергова, Янгужинско-Майданский сельсовет Майданского района (датировано 8 августа): «Жизнь здесь плохая. Люди пухнут с голода. Твоя мама лежит в больнице уже месяц по болезни голода. Брат Петя лежит в больнице по той же самой болезни голода, выжить едва ли придется. Помощи ей нет никакой и не от кого, государство не больно заботится. Вашей маме и продавать нечего. А она имеет все же с тобой 5 человек, которые, как и ты, должны служить в РККА, но еще молоды, а помощи им никакой нет, налоги же требуют. Хлеба не дают, кушаем травяной хлеб да картошки чуть-чуть. Постарайся насчет матери, иначе она помрет»4.
Из письма Е. И. Учеватовой, с. Низовка Ардатовского района (датировано 22 августа): «Сообщу о нашей жизни. Живем очень плохо. Хлеба не видим, но не только мы, а весь народ. Из колхоза получить не предвидится ни грамма. Из 400 га урожая сняли 300 ц. Его не хватит государству, а семян нет ни грамма. Несмотря на такой низкий урожай, поставку берут гораздо больше прошлого года. Мы думали, что после войны облегчат наши условия, но вышло наоборот, куска чистого хлеба не видим, не требуя что-либо другое»5.
1 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 137. Л. 47.
2 Там же. Л. 46.
3 Там же. Л. 218.
4 Там же. Л. 219.
5 Там же. Л. 217.
201

Из письма Е. П. Коньковой, с. Козловка Инсарского района (датировано 5 сентября): «Живем мы ничего, но очень уж над нами издевается местная власть. Прошлый год отобрали картофель, а нынешний год взяли орехи и лыки. Мы, Ваня, за ними ходили голодные, а все же собирали на расход, они приехали шесть человек, изломали в избе окно, зашли в него и все взяли, а если что им скажешь, они и сами побьют»'.
Из письма И. Тряпкина, с. Куликово Торбеевского района (датировано 9 октября): «Сообщаю о Вашей матери. Мать с сиротами живет плохо. Отец Ваш погиб за Родину, оставив Вас сирот — малых детей и мученицу-мать. Теперь ты уехал защищать Родину, оставив здесь однокровных братьев, сестер и мать на голод... Зимой семья ваша погибнет от холода, мать день и ночь плачет... Если тебе их жалко, то приезжай. Было бы простительно на Украине, в Белоруссии, где грабил немец, а здесь непростительно»2.
Из письма С. Н. Филатова, с. Авдалово Зубово-Полянского района (датировано 12 октября): «Брат Коля, пару слов о своей жизни. На рынке все дорого, паек хлебный на иждивенцев и на детей отказали, получаю только 12 кг в месяц, как хочешь, так и живи. Все ждали, когда кончится война, жизнь пойдет лучше, а получается наоборот, все хуже и хуже. Самое основное — хлеба не стали давать, разве хватит 650 г хлеба на 5 человек в сутки»3.
В первой половине 1947 г. голод продолжал «гулять» по всем районам Мордовии. Власти особо пристальное внимание обращали на положение семей инвалидов войны и погибших воинов, материальное положение которых, как отмечалось в документах, было довольно тяжелым4. Так, на 1 апреля 1947 г., по сведениям Министерства социального обеспечения МАССР из 17 районов, насчитывалось 1260 семей данной категории, в которых были больные дистрофией5.
О тяжелом положении в деревне с продовольствием и голоде зимой-весной 1947 г. говорят и письма, которые продолжали идти в армию.
Из письма Н. Г. Абрадиной, с. Редкодубье Ардатовского района (датировано 3 января): «Дорогой сыночек, у нас люди стали уже умирать, работают много, а питанья нет. Хлеба нет. Живут на одной картошке, а работают больше лошади, дрова и сено возят на себе сами»6.
1 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 137. Л. 309.
2 Там же. Л. 465.
3 Там же. Л. 468.
4 Мордовия. 1941-1945. С. 729-730.
5 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 136. Л. 307.
6 Там же. Л. 166.
202

Из письма И. Н. Старостина, с. Оброчное Атюрьевского района (датировано 12 января): «Здравствуй Коля! ...живем мы очень плохо, нет ни у кого картошки, а о хлебе и вспоминать нечего, так как мы его не видим уже с апреля 1946 г., а картофель весь взяли в заготовку»1.
Из письма жителя д. Агеево Пурдошанского района (датировано 1 февраля): «Ты спрашиваешь, какие новости в колхозе... Начальники тащат все себе, хлеб весь растащили, а колхозникам нет ничего, сидят на одной картошке, а весной и картошки не будет»2.
Из письма жителя с. Старое Мамангино Рыбкинского района (датировано 2 марта): «Миша, мы хотим отсюда уехать, потому что в колхозе нет ничего. Поля останутся незасеянными, колхозники в колхозе ничего не работали, работают только за то, чтобы не отобрали картошку и сено. Народ в этом году умрет с голоду, потому что у некоторых сейчас нет картошки и хлеба»3.
В 1946-1947 гг. настоящая причина роста смертности — голод — скрывалась за такими диагнозами, как желудочно-кишечные заболевания (дизентерия, токсическая диспепсия), септическая ангина. Лишь в исключительных случаях за отдельные месяцы среди причин смерти называется дистрофия, а точнее алиментарная дистрофия, которая в «Краткой медицинской энциклопедии» определялась как «заболевание, обусловленное длительным голоданием или недостаточным по колоритности и бедным белком питания, не соответствующего энергетическим затратам организма». По тяжести клинического течения выделяют три степени алиментарной дистрофии: легкая степень, при которой достаточно назначить усиленное питание и больной выздоровеет; средняя и тяжелая степени, при которых больных необходимо госпитализировать и помещать в хорошо отапливаемые палаты с назначением медикаментозного лечения4.
Восстановить численность больных дистрофией и погибших от голода в Мордовии в послевоенные годы достаточно трудно. Из закрытых донесений правительству видно, что весной-летом 1946 г. заболевание алиментарной дистрофией распространились на территории Российской Федерации, охватив многие районы Воронежской, Горьковской, Костромской, Курской, Новгородской, Орловской, Псковской, Саратовской, Тамбовской, Ульяновской, Читинской и других областей, а также Башкирской, Бурят-Монгольской, Мордовской, Татарской автономных республик. В большей степени от го
1 ЦГА РМ. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 136. Л. 163.
2 Там же.
3 Там же. Д. 138. Л. 362.
4 Краткая медицинская энциклопедия. М., 1972. Т. 1. С. 36.
203

лода страдали жители села. Мы можем привести сведения, которые дает историк В. Ф. Зима по отдельным указанным выше регионам в 1947 г. По его сведениям, в Воронежской области число больных дистрофией достигало 250 тыс. чел., в Ульяновской — 104,6, в Тамбовской — 67,5, в Молотовской — 55,6, в Костромской — 30, в Башкирской АССР — 35 тыс. чел.1 В Мордовской АССР больных дистрофией могло быть не меньше, чем в соседней Ульяновской области. Об этом косвенно свидетельствуют и факты, приводимые в докладной записке заместителя начальника управления по государственному обеспечению и бытовому устройству семей военнослужащих при Совете министров РСФСР председателю Совета министров РСФСР М. И. Родионову от 6 июля 1946 г. В ней, в частности, говорится об ухудшении материально-бытового положения многих семей воинов в МАССР и увеличении остронуждающихся (фактически голодных) семей военнослужащих по сравнению с 1945 г. на 14 тыс.2 (то есть как минимум на 50 тыс. чел.).
По данным Министерства здравоохранения РСФСР, в апреле 1947 г. зарегистрировано 372,3 тыс. больных алиментарной дистрофией, а в мае того же года их численность возросла до 507,7 тыс., из них 706 чел. умерли3.
Недостаток питания и голод ослабляет иммунную систему организма и повышает риск заболеваний различными инфекционными болезнями. Так, начиная с 1930-х гг. в Мордовии на довольно высоком уровне находилась заболеваемость сыпным тифом — вечным спутником войн, голода и других социальных потрясений (в среднем за 18 лет — 21,6 на 10 тыс. населения). Накануне войны в 1940 г. заболеваемость удалось свести до 6,1 на 10 тыс. населения, однако в последующие годы положение ухудшилось (см. прил. 42). В 1945 и 1946 гг. этот показатель держался на уровне 18,9 и 12,0 на 10 тыс. населения (в 1945 г. было 2033 чел. больных тифом, а в 1946 г. — 1428 чел., в 1947 г. — 953 чел.4). Возможно, только благодаря массовым прививкам населению и другим мероприятиям удалось избежать эпидемии тифа, как, например, в 1934 г. (по предварительным данным, 7228 больных5).
1 Зима В. Ф. Голод в России 1946-1947 гг. // Отечественная история. 1993. № 1. С. 36-37.
2 Мордовия. 1941-1945. С. 729.
3 Зима В. Ф. Указ. раб. С. 37.
4 ЦГА РМ. Ф. Р-435. Оп. 3. Д. 16. Л. 190,207, 223.
5 Жиромская В. Б. Демографическая история России в 1930-е гг. Взгляд в неизвестное. М., 2001. С. 256.
204

В конце 1947 г., когда тиф дошел до Москвы, правительство приступило к разработке государственных эпидемиологических мероприятий. Началом всей работы стало постановление от 10 декабря 1947 г. «О мерах по ликвидации эпидемиологических очагов заболеваний паразитарными тифами». В нем отмечалось, что особенно высокая заболеваемость наблюдалась в больших городах. Правительство обязало местные власти создать чрезвычайные противоэпидемические комитеты, обеспечить снабжение медучреждений и бань хозяйственным мылом, топливом, дустом, автобензином1. К сожалению, и в этом неотложном деле действовал остаточный принцип. То, что оставалось после обеспечения промышленности и городов, направлялось в очаги эпидемий в сельской местности.
Тем не менее результаты 1947 г. оказались лучше, чем итоги первого послевоенного года. Очевидно, этому способствовали прежде всего благоприятные погодные условия зимы-весны 1946/1947 г., позволившие вырастить более высокий урожай сельскохозяйственных культур. Так, в колхозно-совхозном секторе было собрано 403,3 тыс. т зерновых и бобовых культур, то есть в 3,2 раза больше, чем в предыдущем году, но на 1/3 меньше, чем в 1940 г.; государству было сдано 143,8 тыс. т. зерна, то есть в 2,75 раза больше, чем в 1946 г. (см. прил. 10), достигнуто некоторое увеличение поголовья общественного скота в колхозах. Результатом явилось относительное улучшение продовольственного обеспечения рядовых колхозников: по итогам года лишь в 3,34 % колхозов не были выданы зернобобовые культуры на заработанные трудодни (в 1946 г. в 29,2 %). Число колхозов, в которых было выдано на 1 трудодень всего до 100 г, уменьшилось с 39,6 до 8,9 % (см. прил. 22).
Однако в 1948 г. снова наблюдается спад сельскохозяйственного производства. «В связи с засухой весной и летом 1948 г. и недостаточным проведением агротехнических мероприятий, — говорится в пояснении к годовым отчетам колхозов за 1948 г., — валовой сбор зерновых и бобовых получен гораздо меньше, чем в 1947 г.»2, составив всего 239,5 тыс. т. Государству было сдано 104,7 тыс. т, или 62,2 % от плана (прил. 16). Снова ухудшилось положение с выдачей на трудодни хлеба: в 13,6 % колхозах не было выдано хлеба, в 22,1 % колхозах было выдано лишь до 100 г на один трудодень (см. прил. 22). Недостаток продуктов питания привел к росту острозаразных заболеваний. Заместитель председателя Совета министров МАССР Киселев на съезде врачей 28 октября 1948 г. отметил: «...за 9 месяцев 1948 г.
1 Зима В. Ф. Указ. раб. С. 39.
2 ЦГА РМ. Ф. Р-662. Оп. 32. Д. 44. Л. 96.
205

(в сравнении с январем-сентябрем 1947 г. — Т. Я.) заболеваемость возросла: сыпным тифом в 1,3 раза, брюшным тифом в 2,2 раза, возвратным тифом в 6 раз, дизентерией в 5,1 раза, скарлатиной в 1,3 раза. Наибольшее число заболеваний отмечено в Кочкуровском, Ардатов-ском, Торбеевском, Рыбкинском и Ширингушском районах, которые, в общем, дали 38,6 % инфекционных заболеваний в республике»1.
К сожалению, общих сведений по Мордовии по годам с указанием точных причин смерти мы не можем привести. Тем не менее прояснить основные тенденции нам помогут сравнительные данные об естественном движении населения МАССР за два зимних месяца (январь и февраль) 1946 и 1947 гг. Так, если в январе 1946 г. умерли 986 чел., то в январе 1947 г. — 1044, в феврале 1946 г. — 950 чел., а в феврале 1947 г. — 1026 чел.2 Как минимум 319 чел. в январе-феврале
1946 г. и 303 чел. в январе-феврале 1947 г. умерли от болезней, непосредственно связанных с ухудшением качества и количества потребляемых продуктов питания3.
Имеются также данные об умерших людях в городской местности за весь 1946 г. В городах (Саранск, Рузаевка, Ардатов, Красно-слободск, Темников) и рабочих поселках республики (Саров, Выша, Ширингуши, Ковылкино) с населением 88 034 чел. умерло 1042 чел., в том числе 590 мужчин и 452 женщины. Основные причины смерти: болезни сердца — 185, туберкулез органов дыхания — 140, воспаление легких — 94, токсическая диспепсия — 80, различные виды рака — 55, брюшной тиф — 8, паратиф — 4, дизентерия — 5, прочие болезни органов пищеварения — 35, прочие острые инфекционные болезни — 20, болезни органов кровообращения — 4. От старческой дряхлости умерли только 22 чел.4
Из имеющихся сведений вычленить потери от голода и его последствий трудно. Официальные данные о естественном движении сельского населения Мордовии во второй половине 1940-х гг. говорят о том, что в 1947 и 1948 гг. умерло больше жителей села, чем за остальные годы четвертой пятилетки (см. прил. 40). Можно предположить, что немалую роль в этом сыграли последствия голода.
По подсчетам В. Ф. Зимы, в России только с декабря 1946 по март
1947 г. не менее 0,5 млн чел. стали жертвами голода и связанных с ним болезней5.
1 ЦГА РМ. Ф. Р-435. On. 1. Д. 383. Л. 20.
2 Там же. Ф. Р-228. Оп. 3. Д. 136. Л. 252.
3 Там же.
4 Там же. Ф. Р-662. Оп. 4. Д. 1272. Л. 67.
5 Зима В. Ф. Указ. раб. С. 43.
206